Остров АзерАиды [Азер и Аида. Сотвори себе остров - Гюльшан Лятифхан

качестве прохладительного напитка

6. эхсан (азерб.) – обрядовый обед и пища, подаваемая в память умершего

 

Глава 56

 

Итак, моя жизнь была почти налажена. Я вновь жила в Крепости, в доме бабушки Ругии и дедушки Ибрагима, и, как и прежде, ко мне через день приезжал отец, и ежедневно забегал мой кузен. Но Азер пугал меня: даже сбрив бороду, он оставался немного чужим. Немногословный, отсутствующий и безразличный, он был далѐк от того искрящегося весѐлого Азика, с которым можно было болтать, хохоча до упаду.

- Пройдѐт, - успокаивала меня тѐтя Фатя. – Человек прошѐл войну, дай ему время прийти в себя.

Сама же тѐтя Фатя после смерти бабушки всецело посвятила себя мне, позабыв о родных дочерях и внучках.

- За ними есть кому посмотреть, а как я оставлю тебя на попечении сухой немки? – говорила она.

С первого дня появления Лиды в нашем доме тѐтя Фатя дала ей понять, что главная хозяйка здесь – это она, и Лиде, осмелившейся вначале устанавливать свои порядки, пришлось смириться. Ей пришлось выслушать порцию нотаций от тети Фати, выговаривающей ей:

- Вы приглашены в этот дом не на правах матери моей племянницы-студентки, и даже не на правах гувернантки, а всего лишь на правах домоправительницы и то под моим руководством, поэтому не забывайтесь.

Опытной рукой ей удалось пресечь попытку Лиды запретить мне мыть волосы ежедневно. Когда Лида заявила мне: «Я отвечаю за тебя перед твоим отцом, и ты обязана меня слушаться. Я не разрешу тебе мыть волосы чаще, чем один раз в неделю! Ежедневное мытьѐ волос ведѐт к облысению, ты, что, хочешь облысеть?», тѐтя Фатя подняла еѐ на смех:

- Если вы так правильно ухаживали за своими волосами, отчего же у вас к старости не осталось ни одного волоска на голове?

- Я много пережила, вот отчего выпали мои волосы, - растерянно отвечала Лида.

- Наследственность, Лида, вот в чѐм причина. В нашем роду ни моя покойная мать, ни я не облысели даже после самых страшных стрессов, так что и Айке с еѐ роскошными кудрями не грозит плешивость. Поэтому я прошу вас не морочить голову ребѐнку, а заниматься только своими прямыми обязанностями.

Но не тут-то было. Педантичная Лида поставила перед собой цель прибрать к рукам разбалованного ребѐнка и перевоспитать его на свой манер.

- Девочка в дневное время валяется на убранной постели! Днем нельзя валяться в кровати! – как-то пожаловалась она моему отцу, который поспешил удалиться, не вдаваясь в подробности наших с Лидой конфликтов.

Не ожидавшая от своей «няни» такого подвоха, я чуть не поперхнулась айраном. Ну, чем не мымра?

Надо сказать, что я никогда не отлынивала от домашней работы и многое в доме делала сама. Я всегда сама убирала свою постель, никогда не доверяла Лиде или стиральной машинке стирать мои дорогие вещи, вытирала пыль, поливала цветы, мыла чашки, убирала за собой со стола, могла при желании неплохо готовить и испечь, что неудивительно при наличии таких учителей, как покойная бабушка Ругия и моя тѐтя Фатя. Когда в дом приглашались гости, никто не умел так красиво сервировать стол: я знала трюки с раскладыванием салфеток веером, умела вырезать из овощей розочки и целые цветочные композиции, а к новогоднему столу я умудрялась с помощью обычных зелѐного горошка и морковки украсить салат в форме ѐлки или часов со стрелками на классических «без пяти двенадцать». Я знала такие секреты домоводства, что Лиде и не снились: например, что брошенные в сковородку при жарке рыбы сухие корочки апельсинов и лимонов устраняют резкий запах рыбы, а луковая шелуха, положенная на голову при чистке лука, защищает глаза от слезоточивости. Ну, как, слабо? А эта Лида ещѐ смела обращаться со мной, как с маленькой неумехой и лентяйкой...

- Ваша дочь часами говорит по телефону, лишая себя ночного сна! – продолжала она кляузничать.

- Прекратите ябедничать папе, это же некрасиво, - обиделась я на неѐ. – С тем же успехом вы могли сказать мне о своем недовольстве.

- Я делаю замечание раз, максимум два раза, в третий раз пусть принимает меры отец, чья взрослая дочь валяется днѐм на кровати или часами висит на телефоне, - вытянув губы трубочкой, съехидничала Лида.

- Хорошо и делает, что валяется! – раздался в комнате возмущѐнный глас тѐти Фатимы.

У неѐ был свой ключ, и она могла в любое время войти в квартиру, как к себе домой. Я облегчѐнно вздыхала, когда появлялась моя бибишка, мечущая молнии в сторону ябеды Лиды. И на этот раз тѐтя Фатя прямо с ходу перешла в наступление:

– Это еѐ квартира, и она имеет право лежать, когда и где ей вздумается, и делать всѐ, что пожелает нужным. Так что, вы здесь не командуйте, здесь вам не концлагерь!

- Я же для неѐ стараюсь, неужели вам это непонятно? - не сдавалась Лида.

- А я вам заявляю: ни по какому вопросу больше не беспокойте моего брата, у него достаточно проблем в жизни, - решительно объявила тѐтя Фатя. – За девочку отвечаю я, и поэтому со всеми вашими претензиями подходите ко мне.

Но вредина Лида вдруг выпалила:

- Мой работодатель – Мурад-муэллим! Это он платит мне деньги и поэтому, пока он мне лично не объявит, что вы здесь хозяйка, я буду считать за старшего его, а не вас.

От подобной наглости тѐтя Фатя растерялась:

- Əri döymüş arvadı it də tutdu bir yandan...*¹ Посмотри, до чего я дожила, что даже прислуга меня не воспринимает всерьѐз!

Она взяла телефон и позвонила моему папе. Пока тѐтя Фатя громко возмущалась по телефону, Лида, театрально насвистывая, подкрашивала глаза у зеркала.

- Увольняй эту нахалку! – потребовала тѐтя Фатя.

Я вдруг испугалась, что мне вновь придѐтся жить с мачехой под еѐ настороженным и недоверчивым взглядом, и, потянув тѐтю Фатю за рукав, шепнула ей:

- Qurban olum, bibi,*² уж лучше эта Лида, чем Дильбер!

Тѐтя Фатя перевела дыхание и завершила разговор с отцом на более спокойных нотах. Вечером отец заявил Лиде:

- С этой минуты хозяйкой и своей работодательницей можете считать мою сестру Фатиму-ханым. Она будет платить вам жалованье и вести все необходимые переговоры, и вы обязаны выполнять еѐ распоряжения.

Так мы добили Лиду, но эта победа досталась нам нелегко...

 

1. «Əri döymüş arvadı it